Досье «ОДЕССА» - Страница 83

– Верно, – пришлось согласиться Йозефу. – И все же вам не о чем писать. Дневника у вас нет, досье тоже. Остаются лишь ваши голые слова. Если вы заговорите, вам никто не поверит, кроме «ОДЕССЫ», и бывшие эсэсовцы вновь начнут охотиться за вами. А может быть, за вашей матерью или Зиги. И церемониться не станут.

– А что с моей машиной? – вдруг поинтересовался Миллер.

– Черт, я и забыл, что вы не в курсе дела.

Йозеф рассказал о бомбе в «ягуаре» и о том, как она взорвалась.

– Говорю, они не церемонятся, – закончил он. – Мы нашли обгоревшие остатки «ягуара» в ущелье. Там был и чей-то труп. Так что придерживайтесь такой легенды: вы взяли попутчика, он оглушил вас обрезком водопроводной трубы, вывалил на дорогу и угнал машину. В госпитале подтвердят, что «скорую помощь» вызвал проезжавший мимо мотоциклист, заметив вас лежавшим у обочины. Они меня не узнают – я был в шлеме и очках. Два часа назад я от имени работника госпиталя позвонил в Немецкое информационное агентство и рассказал эту историю. Словом, вы – жертва бандита, который потом попал в аварию и разбился насмерть.

Йозеф встал, собираясь уходить, но передумал, посмотрел на Миллера и сказал:

– Вы даже не представляете, как вам повезло. Зиги позвонила мне ровно в полдень, за два с половиной часа лихорадочной езды я добрался от Мюнхена до виллы Рошманна и едва успел спасти вас от смерти. – Он подошел к двери, взялся за ручку. – Мой вам совет: получите страховку за «ягуара», купите «фольксваген», женитесь на Зиги и занимайтесь журналистикой. Не лезьте больше в дела профессионалов.

Через полчаса пришла медсестра и сказала: «Вам звонят, герр Миллер. Снимите трубочку».

Это была Зиги. Она смеялась сквозь слезы. Недавно ей самой кто-то позвонил и сказал, что ее Петер попал в Главный госпиталь Франкфурта.

– Я сейчас же выезжаю, – пообещала она и повесила трубку.

Телефон тут же зазвонил вновь.

– Миллер? Это Гоффманн. Я только что прочитал о тебе в сводке последние новостей. Как твоя голова?

– В порядке, герр Гоффманн, – заверил Миллер.

– Отлично. Когда поднимешься?

– Через несколько дней. А что?

– У меня есть заманчивое предложение. Немало дочерей богатых немецких папаш ездят в Альпы и спят там с молодыми симпатичными инструкторами, которые учат их езде на горных лыжах. А в Баварии есть клиника, которая выручает девочек из беды. За хорошую мзду и гарантию того, что папаша ничего не узнает. Из этого можно сделать отличную статью. Секс на снегу, оргии в Альпах. Когда сможешь ею заняться?

– На будущей неделе, – поразмыслив, ответил Миллер.

– Отлично. Кстати, как твоя охота на Рошманна? Поймал его? Добыл материал?

– Нет, герр Гоффманн, – медленно проговорил Миллер. – Ничего не получилось.

– Так я и знал. Ну, поправляйся. До встречи в Гамбурге.

Самолет, на котором Йозеф возвратился в Израиль рейсом из Франкфурта с остановкой в Лондоне, приземлился в тель-авивском аэропорту «Род» вечером во вторник. Агента «Моссада» встретили двое мужчин, посадили в машину и отвезли к полковнику, который подписал шифровку псевдонимом «Баклан». Йозеф беседовал с ним до двух часов ночи, каждое его слово фиксировал стенограф. Когда разговор закончился, полковник откинулся на спинку кресла, улыбнулся и предложил подчиненному сигару.

– Вы молодец, – похвалил он Йозефа. – Мы проверили, чем занимаются на том заводе в ФРГ, и обо всем сообщим властям – анонимно, разумеется. Его исследовательский отдел распустят. Если этим не займутся немцы, позаботимся мы сами. Ученые, по-видимому, просто не знают, на кого работают. Так что мы побеседуем с каждым лично, и большинство, я уверен, согласится уничтожить свои деловые записи. Ведь они понимают – настроение в ФРГ царит произраильское, потому, если дело получит огласку, им не поздоровится. А так они просто сменят работу и станут держать язык за зубами. Как правительство ФРГ и мы. А Миллер?

– Он тоже не проболтается. Что будет с ракетами?

Полковник выпустил столбик дыма и взглянул в окно на ночное небо.

– По-моему, они уже не взлетят, – сказал он. – Насеру надо доделать их к лету шестьдесят седьмого года, а, если исследовательские работы на заводе Вулкана остановить, египтяне к этому сроку ни за что не успеют.

– Значит, опасности больше нет, – сказал Йозеф.

– Опасность есть всегда, – улыбнулся в ответ полковник. – Она просто меняет облик. Эта, может быть, и миновала. Но главная остается. Чтобы избавиться от нее, придется воевать еще и, наверное, еще раз. Впрочем, вы явно устали. Идите домой, отдохните.

Он вынул из ящика полиэтиленовый пакет с личными вещами подчиненного. Йозеф положил на стол поддельный западногерманский паспорт, деньги, кошелек и ключи. Взял пакет, прошел в соседнюю комнату, переоделся там, оставив начальнику свое немецкое платье.

Когда он вернулся, полковник одобрительно оглядел его с ног до головы, пожал ему руку и сказал:

– Добро пожаловать в отечество, майор Ури Бен-Шауль.

Услышав имя, которое Йозеф взял себе, приехав в Израиль в 1947 году, он почувствовал себя дома.

До своей квартиры в пригороде Тель-Авива он добрался на такси, дверь открыл ключом, вынутым из полиэтиленового пакета.

В темноте спальни едва просматривалась его спящая жена Ривва, легкое одеяло мерно поднималось и опускалось от ее дыхания. Он заглянул в детскую, посмотрел на сыновей – шестилетнего Шломо и двухлетнего Дова.

Ему очень хотелось лечь рядом с женой и проспать несколько суток подряд, но нужно было сделать еще одно дело. Поставив чемодан, он бесшумно разделся, снял даже исподнее, облачился в чистое белье, взятое из комода. Жена так и не проснулась.